Неточные совпадения
Господа актеры особенно должны обратить внимание на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение на всех разом, вдруг. Вся группа должна переменить положение в один миг ока.
Звук изумления должен вырваться у всех женщин разом, как будто из одной груди. От несоблюдения сих замечаний может
исчезнуть весь эффект.
Лидия заставила ждать ее долго, почти до рассвета. Вначале ночь была светлая, но душная, в раскрытые окна из сада вливались потоки влажных запахов земли, трав, цветов. Потом луна
исчезла, но воздух стал еще более влажен, окрасился в темно-синюю муть. Клим Самгин, полуодетый, сидел у окна, прислушиваясь к тишине, вздрагивая от непонятных
звуков ночи. Несколько раз он с надеждой говорил себе...
Бледно-серое небо светлело, холодело, синело; звезды то мигали слабым светом, то
исчезали; отсырела земля, запотели листья, кое-где стали раздаваться живые
звуки, голоса, и жидкий, ранний ветерок уже пошел бродить и порхать над землею.
Животное, стоявшее на отмели, издало короткий отрывистый
звук, похожий на храп, и бросилось в воду, затем быстро взобралось на противоположный берег и
исчезло в кустах.
Смелая, бойкая была песенка, и ее мелодия была веселая, — было в ней две — три грустные ноты, но они покрывались общим светлым характером мотива,
исчезали в рефрене,
исчезали во всем заключительном куплете, — по крайней мере, должны были покрываться,
исчезать, —
исчезали бы, если бы дама была в другом расположении духа; но теперь у ней эти немногие грустные ноты звучали слышнее других, она как будто встрепенется, заметив это, понизит на них голос и сильнее начнет петь веселые
звуки, их сменяющие, но вот она опять унесется мыслями от песни к своей думе, и опять грустные
звуки берут верх.
Но вот, при первых же
звуках зловещего воя, вдруг произошла какая-то возня, из головы мары посыпался сноп искр, и сама она
исчезла, а солдат, как ни в чем не бывало, через некоторое время закричал лодку…
Он рассказывал мне потом, что в ту пору ему пришлось пережить нравственно три долгих фазиса: первый, самый долгий и мучительный, — уверенность в неминуемой гибели; каторжниками овладела паника, и они выли; детей и женщин пришлось отправить в шлюпке под командой офицера по тому направлению, где предполагался берег, и шлюпка скоро
исчезла в тумане; второй фазис — некоторая надежда на спасение: с Крильонского маяка донесся пушечный выстрел, извещавший, что женщины и дети достигли берега благополучно; третий — полная уверенность в спасении, когда в туманном воздухе вдруг раздались
звуки корнет-а-пистона, на котором играл возвращавшийся офицер.
Эхо —
звук; ударит в воздух, позыбнет его и
исчезнет.
Но овладевшее им чувство робости скоро
исчезло: в генерале врожденное всем русским добродушие еще усугублялось тою особенного рода приветливостью, которая свойственна всем немного замаранным людям; генеральша как-то скоро стушевалась; что же касается до Варвары Павловны, то она так была спокойна и самоуверенно-ласкова, что всякий в ее присутствии тотчас чувствовал себя как бы дома; притом от всего ее пленительного тела, от улыбавшихся глаз, от невинно-покатых плечей и бледно-розовых рук, от легкой и в то же время как бы усталой походки, от самого
звука ее голоса, замедленного, сладкого, — веяло неуловимой, как тонкий запах, вкрадчивой прелестью, мягкой, пока еще стыдливой, негой, чем-то таким, что словами передать трудно, но что трогало и возбуждало, — и уже, конечно, возбуждало не робость.
Наконец и совсем стемнело; гуляющие
исчезли с улиц; окна в домах затворяются; где-где слышится захлопыванье ставней, сопровождаемое звяканьем засовываемых железных болтов, да доносятся до вас унылые
звуки флейты, извлекаемые меланхоликом-приказным.
Но вот огни
исчезают в верхних окнах,
звуки шагов и говора заменяются храпением, караульщик по-ночному начинает стучать в доску, сад стал и мрачнее и светлее, как скоро
исчезли на нем полосы красного света из окон, последний огонь из буфета переходит в переднюю, прокладывая полосу света по росистому саду, и мне видна через окно сгорбленная фигура Фоки, который в кофточке, со свечой в руках, идет к своей постели.
Иногда, оставшись один в гостиной, когда Любочка играет какую-нибудь старинную музыку, я невольно оставляю книгу, и, вглядываясь в растворенную дверь балкона в кудрявые висячие ветви высоких берез, на которых уже заходит вечерняя тень, и в чистое небо, на котором, как смотришь пристально, вдруг показывается как будто пыльное желтоватое пятнышко и снова
исчезает; и, вслушиваясь в
звуки музыки из залы, скрипа ворот, бабьих голосов и возвращающегося стада на деревне, я вдруг живо вспоминаю и Наталью Савишну, и maman, и Карла Иваныча, и мне на минуту становится грустно.
Звуки ласковых слов произвели свое действие, испуг
исчез, хотя всё еще она смотрела с боязнию, видимо усиливаясь что-то понять. Боязливо протянула и руку. Наконец улыбка робко шевельнулась на ее губах.
— Sa Majeste vient de rentrer, [Его величество только что вернулись (франц.).] — очевидно с удовольствием слушая
звук своего голоса, сказал флигель-адъютант и, мягко ступая, так плавно, что полный стакан воды, поставленный ему на голову, не пролился бы, подошел к беззвучно отворявшейся двери и, всем существом своим выказывая почтение к тому месту, в которое он вступал,
исчез за дверью.
Чу, песня! знакомые
звуки!
Хорош голосок у певца…
Последние признаки муки
У Дарьи
исчезли с лица...
На земле была тихая ночь; в бальзамическом воздухе носилось какое-то животворное влияние и круглые звезды мириадами смотрели с темно-синего неба. С надбережного дерева неслышно снялись две какие-то большие птицы,
исчезли на мгновение в черной тени скалы и рядом потянули над тихо колеблющимся заливцем, а в открытое окно из ярко освещенной виллы бояр Онучиных неслись стройные
звуки согласного дуэта.
Все мертво… на брегах уснувших
Лишь ветра слышен легкий
звук,
И при луне в водах плеснувших
Струистый
исчезает круг.
Один фальшивый
звук речи — и вся ее гармония для нас
исчезла; а в молодом человеке, к счастью, слух еще не так развит, не так избалован.
Зашуршал по листьям редкий теплый дождь, и вместе с ним
исчезла всякая надежда найти лесную сторожку: в молчаливом лесу они шли одни, и было в этом что-то похожее на дорогу и движение, а теперь в шорохе листвы двинулся весь лес, наполнился
звуком шагов, суетою.
Музыкант кончил играть свой кроткий мотив и начал переливать
звуки от заостренной трели к глухому бормотанию басом, потом обратно, все очень быстро. Наконец он несколько раз кряду крепко ударил в прелестную тишину морского утра однотонным аккордом и как бы
исчез.
Пройдя таким образом немного более двух верст, слышится что-то похожее на шум падающих вод, хотя человек, не привыкший к степной жизни, воспитанный на булеварах, не различил бы этот дальний ропот от говора листьев; — тогда, кинув глаза в ту сторону, откуда ветер принес сии новые
звуки, можно заметить крутой и глубокий овраг; его берег обсажен наклонившимися березами, коих белые нагие корни, обмытые дождями весенними, висят над бездной длинными хвостами; глинистый скат оврага покрыт камнями и обвалившимися глыбами земли, увлекшими за собою различные кусты, которые беспечно принялись на новой почве; на дне оврага, если подойти к самому краю и наклониться придерживаясь за надёжные дерева, можно различить небольшой родник, но чрезвычайно быстро катящийся, покрывающийся по временам пеною, которая белее пуха лебяжьего останавливается клубами у берегов, держится несколько минут и вновь увлечена стремлением
исчезает в камнях и рассыпается об них радужными брызгами.
Молнии, слепя глаза, рвали тучи… В голубом блеске их вдали вставала горная цепь, сверкая синими огнями, серебряная и холодная, а когда молнии гасли, она
исчезала, как бы проваливаясь в тёмную пропасть. Всё гремело, вздрагивало, отталкивало
звуки и родило их. Точно небо, мутное и гневное, огнём очищало себя от пыли и всякой мерзости, поднявшейся до него с земли, и земля, казалось, вздрагивала в страхе пред гневом его.
Я вскочила со стула и изо всей силы толкнула его в грудь. Он отшатнулся, он издал какой-то дряхлый, испуганный
звук, он чуть не упал. На человеческом языке нет слов, чтобы выразить, до какой степени он мне показался гнусен и ничтожно низок. Всякое подобие страха
исчезло во мне.
Я жег мой труд и холодно смотрел,
Как мысль моя и
звуки, мной рожденны,
Пылая, с легким дымом
исчезали.
Внезапно, вместе с чувством тоски и потери дыхания, им овладели тошнота и слабость. Все позеленело в его глазах, потом стало темнеть и проваливаться в глубокую черную пропасть. В его мозгу резким, высоким
звуком — точно там лопнула тонкая струна — кто-то явственно и раздельно крикнул: бу-ме-ранг! Потом все
исчезло: и мысль, и сознание, и боль, и тоска. И это случилось так же просто и быстро, как если бы кто дунул на свечу, горевшую в темной комнате, и погасил ее…
Будочник прислушивался. В темноте с разных сторон, на разные голоса стучали трещотки, лаяли собаки. Темнота кипела
звуками… Сомнения будочника
исчезали. Огонек в окне угасал, и будка становилась явно нейтральным местом по отношению ко всему, что происходило под покровом ночи… Трещотки постепенно тоже стихали… Успокаивались собаки… Ночные промышленники спокойно выходили «на работу»…
Я протер глаза, но видение не
исчезло… Лошади, перестав стучать по мосту, бежали по ровной дороге… Освещенный двухэтажный дом надвинулся ближе. На занавесках окон мелькали, точно китайские тени, силуэты танцующих… Слышались заглушенные
звуки оркестра… А назади — холодная спутанная тьма, в которой угадываются горные склоны, темные ущелья, глубокое ложе замерзающей реки, холод, метель и пустыня…
И жадный червь ее грызет, грызет, —
Я думаю, тот самый, что когда-то
Терзал Саула; но порой и тот
Имел отраду: арфы
звук крылатый,
Как ангела таинственный полет,
В нем воскрешал и слезы и надежды;
И опускались пламенные вежды,
С гармонией сливалася мечта,
И злобный дух бежал, как от креста.
Но этих
звуков нет уж в поднебесной, —
Они
исчезли с арфою чудесной…
Вдруг с одним из этих порывов до меня долетел слабый звон колокольчика.
Звук этот чуть коснулся слуха и тотчас же потонул в шипении метели. Но через минуту он повторился, опять
исчез и потом зазвенел яснее, дольше, с короткими перерывами. Чуткий Гаврилов поднялся за перегородкой, зажег свечу и кинул несколько поленьев в печку.
Высунувшаяся из-за занавеса рука хватает автора за шиворот. Он с криком
исчезает за кулисой. Занавес быстро раздергивается. Бал. Маски кружатся под тихие
звуки танца. Среди них прогуливаются другие маски, рыцари, дамы, паяцы. Грустный Пьеро сидит среди сцены на той скамье, где обыкновенно целуются Венера и Тангейзер.
Ефрем никак не мог понять, где он находился, а лесная громада, куда
исчезала дорога, не обещала ему близкого жилья. Постояв недолго, поправив шлею, он начал осторожно спускаться с бугра. Телега вздрогнула, и колокол издал
звук, нарушивший ненадолго мертвую тишину знойного дня.
Все
исчезло, все смолкло от первого
звука Варенькина голоса. Молча опустилась Дуня на скамью. Из светлого рая да вдруг на скорбную землю!.. Не знает, что и сказать… Досадно ей на Вареньку. Зачем нарушила сладкий покой ее? Зачем
исчезли прекрасные виденья? Зачем смолкли чудные голоса?..
Она появлялась сразу, быстро увеличивалась в размерах, производила всасывающий
звук и затем так же неожиданно
исчезала.
Во время короткой передышки из рогожи показываются всклокоченная голова и бледное лицо с выражением недоумения, ужаса и физической боли, но тотчас
исчезают, потому что рогожа вновь летит вверх направо, стремительно опускается вниз и с треском взлетает вверх налево. Толпа зрителей издает одобрительные
звуки...
Когда на широком черном фоне, который видит каждый человек, закрывая глаза, совсем
исчезали эти образы, он начинал слышать торопливые шаги, шорох платья,
звук поцелуя и — сильная беспричинная радость овладевала им…
Чурчило ткнул его острием меча; животное изъяло пронзительный, отвратительный
звук и
исчезло с хрипением.
Кони помчали, зарябили круги колес, и скоро колымага
исчезла из виду изумленного Владимира, не имевшего времени разглядеть, кто сидел в ней. «Голос знакомый», — думал он, но чей — не мог себе объяснить. Спросить было некого; задние повозки полетели вслед за переднею. Ломая себе голову над этой загадкой и, между тем, утешенный отечественными
звуками, он повернул на тропу, им избранную.
Чурчила ткнул его острием меча; животное издало пронзительный, отвратительный
звук и
исчезло с хрипением.
Ветер играл со звоном, как со снеговыми хлопьями; гоняясь за колокольными
звуками, он кружил их на громадном пространстве, так что одни удары прерывались или растягивались в длинный, волнистый
звук, другие вовсе
исчезали в общем гуле.
И там наверху во мгновение ока
исчезли в низко ползущей туче все эти виденья, а с ними и
звуки, что от них долетали. Пизонский снова тихо дремлет и во сне опять разрешает себе, кто эти сосны? Он решает это с таким убеждением, как будто каждая сосна непременно должна быть кем-нибудь, и даже думает, что это не сосны, а просто поздно идут отколь-то домой Август Кальярский и ксендз Збышевский.
В оригинале: «Мы рождены для вдохновенья,
Для
звуков сладких и молитв».]
исчезли бы для него в отчаянном вопле насилуемых, голодных, избиваемых.
— Вот и я! — говорит о. Василий. Он весь белый и дрожит. Тугие красные пальцы никак не могут перевернуть белой страницы. Он дует на них, трет одну о другую, и снова шуршат тихо страницы, и все
исчезает: голые стены, отвратительная маска идиота и равномерные, глухие
звуки колокола. Снова безумным восторгом горит его лицо. Радость, радость!